В чем кроется причина все возрастающей тенденции современных мам к гиперопеке? Возможность ли реализовывать материнский инстинкт на протяжении трех, а то и более долгих лет — шанс, которого были лишены женщины, воспитывавшие детей в советский период? Или же подросло поколение, выражающее таким образом тоску по собственному детству, прошедшему в переломную эпоху 90-х? Как бы то ни было, наблюдать за причудливой трансформацией материнского инстинкта можно повсюду – в гостях, школах, на детских площадках все чаще встречаются родители, чрезмерно опекающие своих детей. Наиболее подвержены синдрому гиперопеки лучшие матери, своего рода перфекционистки, словно давшие себе зарок всегда оставаться на высоте в воспитании своего ребенка.
Наиболее подвержены синдрому гиперопеки лучшие матери, своего рода перфекционистки, словно давшие себе зарок всегда оставаться на высоте в воспитании своего ребенка. Родительница-наседка, мать–подружка – все эти роли, щедро сдобренные бушующим инстинктом оберегания своего потомства, все чаще приводят совершенно не к тем результатам. «Удобный» ребенок, послушная девочка, хороший мальчик неожиданно оказываются склонными к затяжным депрессиям, подавленными, пасующими перед первыми же трудностями. А ведь именно туда, в пропасть слабости и безволия, устилала дорогу мать, оберегая своего малыша от первых проблем.
В чем же особенность гиперопеки, и как понять, где проходит тонкая грань между превосходным исполнением материнских обязанностей и жестким подавлением воли и свободы собственного ребенка? Можно ли отследить момент, когда ставшее привычным ежеминутное сканирование окружающей среды на предмет потенциальной опасности перерастает в откровенное вмешательство в личное пространство ребенка?
Заметить начало перекоса в сторону гиперопеки можно, наблюдая за «войнами в песочнице» — территории, по праву принадлежащей малышам. Место, где встречаются крохи, выстраивая опыт коммуникации, является их первой школой жизни. Именно здесь приоткрывается завеса над миром взрослых — первая жадность, зависть, обида от отнятой игрушки должна перерасти в радость от бескорыстно поделенных с друзьями ведра и лопатки, от появления товарищей по играм. Но именно в эти тонкие взаимоотношения начинают вмешиваться родители, ежесекундно проверяя: не обижают ли их сына, умеет ли дочь демонстрировать великолепное воспитание, не жадничая и делясь со сверстниками. Помощь в отвоевывании собственных богатств — машинок и формочек, превращается в демонстрацию принципов воспитания среди самих мам, невольными заложниками которой становятся дети.
Присмотритесь: вся территория строго поделена между двумя непримиримыми лагерями женщин – одни учат делиться вопреки воле и настроению своего ребенка, другие – всегда защищать личные вещи, воспитывая индивидуализм. Знакомый образ – на смену тихим бабушкам, вполглаза приглядывающими за внуком в сторонке, пришли бойкие молодые женщины, готовые вскинуться по первому зову, не давая первым конфликтам разрешаться естественным образом?
Пройдет всего пара лет, и они же, побуждаемые вечным соревнованием за пальму первенства в воспитании, вновь сядут за школьную парту, не замечая, как вытесняют из-за нее собственного ребенка. Определят круг его общения, зорко наблюдая за тем, чтобы в него не попали неподходящие знакомства, «помогут» в выборе стиля, «скорректируют» вкус. Сколько женщин в беседе с подругами проговаривается, рассуждая об уже выбранном вузе и профессии для подрастающих детей? Это – забота, участие, продуманное планирование – и одновременно, жесткое подавление воли ребенка. «Мама знает, как лучше» — говорит женщина, не замечая, что свой путь к достижению этого знания она прошла самостоятельно, но при этом никак не желает отпустить руку своего птенца на его дороге к мудрости.
В некоторых семьях первый протестный бунт происходит уже у подростка, да и тот зачастую властно подавляется, даруя миру новых «маменькиных сынков» и «папиных дочерей». Жертвы гиперопеки видны уже в школе – послушные, неглупые, стремящиеся не причинять неудобства учителям и не огорчать своих родителей, они, безусловно, привлекательны для общества. Однако второй стороной медали является их безынициативность, вялость, отсутствие собственного мнения и полное неумение отстаивать свои позиции. Такими людьми несложно манипулировать – ведь рано или поздно, родное гнездо будет вынуждено выпустить во взрослый мир своего ребенка. А ведь именно там, его, неподготовленного, вечно подавляемого, будут ждать настоящие опасности, которые с легкостью преодолеет тот, кто с детства привык к самостоятельности и отстаивании собственных позиций, благодаря вовремя отпущенной руке.
Как часто мы умиляемся воркованию молодой матери: «мы прекрасно спим», «мы погуляли», «мы сделали первые шаги». Мать и дитя связаны единой нитью на всю жизнь, но нельзя упускать момент, когда наступает пора сделать ее лишь невидимой паутинкой, тянущейся из родительских сердец. В противном случае, она становится цепью, сковавшей волю и собственное «Я» человека.
Наиболее подвержены синдрому гиперопеки лучшие матери, своего рода перфекционистки, словно давшие себе зарок всегда оставаться на высоте в воспитании своего ребенка. Родительница-наседка, мать–подружка – все эти роли, щедро сдобренные бушующим инстинктом оберегания своего потомства, все чаще приводят совершенно не к тем результатам. «Удобный» ребенок, послушная девочка, хороший мальчик неожиданно оказываются склонными к затяжным депрессиям, подавленными, пасующими перед первыми же трудностями. А ведь именно туда, в пропасть слабости и безволия, устилала дорогу мать, оберегая своего малыша от первых проблем.
В чем же особенность гиперопеки, и как понять, где проходит тонкая грань между превосходным исполнением материнских обязанностей и жестким подавлением воли и свободы собственного ребенка? Можно ли отследить момент, когда ставшее привычным ежеминутное сканирование окружающей среды на предмет потенциальной опасности перерастает в откровенное вмешательство в личное пространство ребенка?
Заметить начало перекоса в сторону гиперопеки можно, наблюдая за «войнами в песочнице» — территории, по праву принадлежащей малышам. Место, где встречаются крохи, выстраивая опыт коммуникации, является их первой школой жизни. Именно здесь приоткрывается завеса над миром взрослых — первая жадность, зависть, обида от отнятой игрушки должна перерасти в радость от бескорыстно поделенных с друзьями ведра и лопатки, от появления товарищей по играм. Но именно в эти тонкие взаимоотношения начинают вмешиваться родители, ежесекундно проверяя: не обижают ли их сына, умеет ли дочь демонстрировать великолепное воспитание, не жадничая и делясь со сверстниками. Помощь в отвоевывании собственных богатств — машинок и формочек, превращается в демонстрацию принципов воспитания среди самих мам, невольными заложниками которой становятся дети.
Присмотритесь: вся территория строго поделена между двумя непримиримыми лагерями женщин – одни учат делиться вопреки воле и настроению своего ребенка, другие – всегда защищать личные вещи, воспитывая индивидуализм. Знакомый образ – на смену тихим бабушкам, вполглаза приглядывающими за внуком в сторонке, пришли бойкие молодые женщины, готовые вскинуться по первому зову, не давая первым конфликтам разрешаться естественным образом?
Пройдет всего пара лет, и они же, побуждаемые вечным соревнованием за пальму первенства в воспитании, вновь сядут за школьную парту, не замечая, как вытесняют из-за нее собственного ребенка. Определят круг его общения, зорко наблюдая за тем, чтобы в него не попали неподходящие знакомства, «помогут» в выборе стиля, «скорректируют» вкус. Сколько женщин в беседе с подругами проговаривается, рассуждая об уже выбранном вузе и профессии для подрастающих детей? Это – забота, участие, продуманное планирование – и одновременно, жесткое подавление воли ребенка. «Мама знает, как лучше» — говорит женщина, не замечая, что свой путь к достижению этого знания она прошла самостоятельно, но при этом никак не желает отпустить руку своего птенца на его дороге к мудрости.
В некоторых семьях первый протестный бунт происходит уже у подростка, да и тот зачастую властно подавляется, даруя миру новых «маменькиных сынков» и «папиных дочерей». Жертвы гиперопеки видны уже в школе – послушные, неглупые, стремящиеся не причинять неудобства учителям и не огорчать своих родителей, они, безусловно, привлекательны для общества. Однако второй стороной медали является их безынициативность, вялость, отсутствие собственного мнения и полное неумение отстаивать свои позиции. Такими людьми несложно манипулировать – ведь рано или поздно, родное гнездо будет вынуждено выпустить во взрослый мир своего ребенка. А ведь именно там, его, неподготовленного, вечно подавляемого, будут ждать настоящие опасности, которые с легкостью преодолеет тот, кто с детства привык к самостоятельности и отстаивании собственных позиций, благодаря вовремя отпущенной руке.
Как часто мы умиляемся воркованию молодой матери: «мы прекрасно спим», «мы погуляли», «мы сделали первые шаги». Мать и дитя связаны единой нитью на всю жизнь, но нельзя упускать момент, когда наступает пора сделать ее лишь невидимой паутинкой, тянущейся из родительских сердец. В противном случае, она становится цепью, сковавшей волю и собственное «Я» человека.